Блог
20 // 20:...

20 // 20: интервью с Ольгой Коротковой

Архитектурное бюро Олега Клодта отмечает 20-летний юбилей. За прошедшие годы бюро росло и развивалось, создавая не только неповторимые интерьеры мирового класса, но и коллекции авторской мебели, текстиля, ковров, света и обоев. Творческий тандем руководителей бюро – Олега Клодта и Анны Агаповой – стал движущей силой всей команды. За это время нам посчастливилось сотрудничать с невероятно талантливыми, яркими и креативными специалистами по всему миру. Мы гордимся, что они стали не просто нашими партнерами и соавторами коллекций, а настоящими единомышленниками.

Мы продолжаем рубрику «20 // 20», в которой знакомим вас с коллегами и друзьями – художниками, дизайнерами, мастерами, рассказывая об их вкладе в наш успех. И наш сегодняшний гость – Ольга Короткова, главный редактор журнала SALON Interior.

— Ольга, о чём вы мечтали в детстве?

— Вы будете смеяться, но в детстве я мечтала стать знаменитой балериной. Майя Плесецкая была моим кумиром, и с самого раннего детства, лет с трех, я любила рассматривать очень красивый фотоальбом с Майей Плесецкой… Так балет стал моей мечтой. Но я не просто смотрела красивые фотографии, я пошла в хореографическую школу и несколько лет занималась балетом. Как вы догадываетесь, балериной я не стала (смеется). Но я уверена, что мечты просто так не приходят и не уходят. Меня ведь тянуло и к визуальной красоте, я восхищалась костюмами Майи Плесецкой – прекрасными шопеновскими юбками, воздушными «пачками» из «Лебединого озера», «Кармен»…

Думаю, эта тяга к прекрасному в итоге реализовалась. Я не стала балериной, но, закончив факультет журналистики, пришла в ту сферу, где прекрасные люди – такие, как Олег Клодт – создают невероятную красоту. Сделав большой круг, я вернулась к прекрасному, где пишут о художниках, декораторах, архитекторах. Так что, по большому счету, моя мечта детская реализовалась.

— Журнал SALON Interior выходит с 1994 года. Расскажите, как вы стали главным редактором старейшего интерьерного издания?

— Ну, это совсем не интересно. Я стала главным редактором совершенно случайно. Так же, как и на факультет журналистики я попала случайно. На самом деле, я мечтала об этом все школьные годы, но мне было очень страшно. Это – Москва! А я закончила самую простую школу в каком-то медвежьем углу – в Сибири, в городе Нижневартовск Тюменской области. Я побоялась поступать на факультет журналистики сразу после школы – и подала документы на исторический факультет МГУ. Но не поступила. А уже через год, осмелев, поступила на журфак МГУ. Честно говоря, я никогда не стремилась занять руководящую должность. Сначала я работала литературным редактором, а по совместительству преподавала стилистику на факультете журналистики МГУ. Защитила там кандидатскую по Достоевскому. Позднее, работая в журнале SALON Interior, полюбила сферу архитектуры и дизайна, втянулась. Я брала интервью у очень известных российских архитекторов. Это открыло мне совершенно новый мир. А главный ты редактор, или нет – мне кажется, это не самое важное. Самое важное в работе журнала – это команда. Это очень круто и мощно, когда объединяются профессионалы, понимающие в своем деле, испытывающие к нему интерес.

— Как изменился журнал с тех пор, как вы стали главным редактором?

— Как говорил Евтушенко: «Поэт в России больше, чем поэт». Так и журнал в России – больше, чем журнал. Интерьерные журналы в нашей стране сыграли огромную роль в формировании всей интерьерной отрасли. Интерьер стал чем-то очень важным. Журналы эту идею, как принято сейчас говорить, продвигали. Тогда же ничего еще не было: не было культуры частной жизни, не было самого понятия – интерьер. Конечно, журнал с годами меняется, являясь отражением нашей жизни. Мы каждую неделю получаем от 20 до 60 проектов из разных городов России, Белоруссии и Украины. Журнал меняется вместе проектами. Раньше, например, самыми востребованными были интерьеры в дворцовом стиле, сегодня, к счастью, стилистические приоритеты сильно поменялись. Мы смотрим то, что предлагает жизнь. А уже из полученного материала отбираем, что кажется нам наиболее жизнеспособным. Редакция нашего журнала старается не обращать внимание исключительно на моду и тренды, которые быстро проходят. Циклы сменяются очень быстро, каждый год не похож на предыдущий.

— Что самое важное для интерьерного журнала в России сегодня?

— SALON Interior всегда отличался от других изданий. Мы никогда не были западно-ориентированным журналом. У нас своя родословная. Вообще, в любом деле, как и в семье, важна родословная. Есть психология того начала, которая вызвала тебя к жизни. Вот в бюро Олега Клодта есть эта родословная брэнда. Она ощущается. И у журнала SALON Interior она есть. Наш журнал родился как российский. Он всегда был именно для российского заказчика. И с самого начала мы ставили задачу быть профессиональным изданием. Поэтому публиковали проекты, демонстрирующие очень адекватный и правдивый срез того, что предпочитает российский заказчик. Если он хочет дворцы – давайте покажем ему эти дворцы. Но это должны быть примеры качественных архитектурных и декораторских работ. Если заказчику нравится аскетичный минимализм – пожалуйста, у нас есть и это. Мы всегда старались отразить реальность таким образом, чтобы наш заказчик мог увидеть лучшее. Каждый наш номер представляет полную палитру стилей, давая каждому увидеть тот стиль, который он искал. Задача журнала – служить заказчику, сводить его с профессионалами и работать в долгую.

— Кто ваш читатель? Опишите его портрет?

— Мне всегда хотелось думать, что у нас их все-таки несколько. На интерьерном совете мы коллегиально обсуждаем проекты, которые к нам поступают. И в этот момент приходится отодвигать в сторону свой личный вкус. Это признак редакторского профессионализма. Нравится / не нравится мне лично, хотела бы так жить я или кто-то из моих коллег – вот это вот все мы не обсуждаем. У нас довольно значительный сегмент аудитории – крупные чиновники, депутаты Госдумы, работники аппарата Президента. Эта аудитория была с нашим журналом всегда, и мы учитываем интересы и эстетику нашего читателя. Но это не единственный наш сегмент. Журналу уже более 25 лет, и нас всегда попрекали, что мы публикуем только дорогое, только для богатых. Но тут дело не в богатстве, а в том, что проекты с большим бюджетом получают качественную реализацию. Интерьер – это действительно искусство, когда мы говорим о больших бюджетах и большой профессиональной работе. Сейчас самые большие возможности у той части бизнеса, которая занимается информационными технологиями и строительством. Та часть аудитории, которая связана с IT-бизнесом и строительством, стала самой могущественной. Стилистическая палитра тоже стала смещаться. Интерьеры стали аскетичными, но при этом очень бюджетоемкими. Это качественные материалы, дорогие породы дерева и камня, предметы искусства, новые технологии. И такой читатель у нас тоже есть. Еще выросла третья аудитория – дети наших первых читателей. Они получили образование в Великобритании и США, где изучали дизайн и искусство. У них очень серьезный рафинированный вкус и большая художественная насмотренность. Вот для них характерен стиль, в котором работает Олег Клодт – современная неоклассика. Это классическая основа, связанная с серьезным архитектурным образованием, с понятиями о пропорциях, об идеале… И наложенные на этот базис современные представления… Всё это дает продуктивную стилистическую среду, с которой сейчас работают самые заметные бюро.

— Соцсети – это приложение к журналу или они уже становятся новым медиа?

— Хороший вопрос. Наверное, разные форматы, разные подходы и контент – это ключевое понятие, которое разделяет или, наоборот, дополняет общую картину. Это вопрос восприятия информации. Интерьерное издание – ретранслятор. Мы не производим первичную продукцию, мы рассказываем, что уже произведено – это интерьеры, текстиль, мебель, предметы дизайна. В редакции мы отсматриваем проекты, выбираем и публикуем. То есть, контент журнала – это некая интерпретация. А интерпретация может строиться совершенно по-разному – в разных форматах, отвечать разным способам восприятия. Кто-то увидел это на экранах смартфона, а кто-то полистал печатное издание и поставил на полку. Это не столь важно – главное, кого ты выберешь и с кем ты потом будешь работать. Мы работаем как прикладной инструмент. Наша задача – вывести заказчика на настоящего профессионала. У нас нет ощущения, что мы меняем мир, что мы создаем нечто глобальное. Мне кажется, что наша задача гораздо скромнее. А как она осуществляется, это не суть важно. Главное, что мы ведем к единой задаче.

— Сейчас в России много талантливых архитекторов и дизайнеров. Как вы отбираете фотографии для публикации?

— Здесь есть несколько критериев. Как я уже сказала, мы стараемся по минимуму использовать личные предпочтения и личный вкус. Хотя это тоже очень важный инструмент. Редактор – личность, коллектив – собрание личностей. Естественно, существует вкусовой аспект. Есть традиции, есть родословная бренда – все это тоже учитывается. Есть чисто формальные признаки: уровень исполнения, бюджет проекта. Есть качественные и профессионально выполненные объекты, но эконом-класса – мы такие не берем, так как это не наше ДНК, не наша целевая аудитория, не наш подход. Мы уделяем серьезное внимание такой острой проблеме, как подделки. Мы стараемся выдерживать очень четкую позицию в этом отношении – последние годы это проблема приобрела достаточно серьёзный характер. Чтобы снизить стоимость объекта, авторы или заказчики заказывают копии предметов дизайна от известных брендов. Они называют это красивым словом «реплика», но на самом деле это никакая не реплика. Реплика – это воспроизводство известного в истории искусства или дизайна произведения. Реплика – это легальный процесс. Мы не говорим о законно воспроизводимых итальянскими фабриками предметов дизайна от Ле Корбюзье́ (Le Corbusier) или других известных дизайнеров.

Легендарное кресло LC2 («Grand Confort») от Cassina. Дизайн Ле Корбюзье.

 

Мы говорим о незаконном копировании. Нам также важен уровень брендов, мы запрашиваем у авторов и уже смотрим, какие бренды участвуют в проекте. Мы не кичимся своей бюджетозависимостью. Просто у недорогих брендов есть закономерность – они часто копируют дизайн. Дешевая мебель – это, чаще всего, чужой дизайн. Так что, с нашей стороны это не какое-то там высокомерие, а стремление к соблюдению авторских прав. — Каким вы видите будущее дизайна? Например, через 50 лет?

— Пандемия стала очень серьезным рубежом в истории человечества, который многое поменял. Произошло нечто такое, чего никто не ожидал. И предметная среда, которая окружает человека, высветила очень важные психологические ценности. Если до пандемии люди очень стремились к какому-то аскетичному стерильному пространству (часть аудитории), чтобы интерьер сам за себя говорил: я вот такой технологичный, современный и самодостаточный, у меня нет ничего лишнего, и я не хочу ничего знать о традициях, я живу впервые, и я один такой. И сам интерьер говорил: я, я, я. Сейчас эти ценности начали меняться. Авторы говорят, что заказчики хотят больше уюта, больше уникальности, связанной с природным началом. Это и натуральные материалы, и обои по индивидуальному дизайну. Создание самодостаточной среды, красивой, уникальной, не скучной, не монотонной, где технологизм не заметен. Я думаю, это желание человека сопротивляться стандартизации и бесчеловечности внешней жизни – будет усиливаться. Интерьер и жилая среда все больше будут соответствовать желанию человека оставаться собой. Это единственное, что мы можем. Когда мы действительно не влияем на какие-то внешние процессы, они нас давят и пытаются навязать свою схему жизни. Естественно, что человек этому сопротивляется. Та эстетика, та среда, которой он себя обволакивает – они и будут отвечать этому желанию человека создавать вокруг себя что-то особенное, уютное, теплое, человечное. Вот мне кажется, что интерьерная среда будет стремиться к этому, а как это будет выражаться стилистически – сложно себе представить. Этим и интересна интерьерная сфера, что ты всегда получаешь новый, неожиданный вариант эклектики, где классические элементы сочетаются с современными формами и материалами.

— Что бы вы еще хотели реализовать в профессии, какой проект создать?

— Сложно рассуждать теоретически… Но вообще, мне хотелось бы получить еще несколько профессий, успеть попробовать что-то новое. На самом деле, то, куда тебя привела жизнь, особенно если ты туда особо не стремился – это воля Божья. Получается, что ты не насиловал свою судьбу, не пытался всеми способами прийти туда, куда тебе, возможно, и не надо. Если говорить о сфере, в которой я работаю сейчас, мне всегда было интересно заняться творческим консалтингом. Подбирать заказчикам разные варианты реализации их чаяний, искать профессионалов. Консалтинг – эта ниша, которой пока нет в нашей сфере. Она работает очень опосредованно и по касательной, но четких механизмов и четких проектов я не вижу. В жизни основная проблема – что как бы нет времени. Но правда в том, что его никогда и не будет. Чем старше ты становишься, тем больше понимаешь, что надо не мечтать и думать, что когда-то я займусь вот тем и этим. Мечтать позволительно в детстве. Жизнь начинается с мечты. Но саму жизнь надо прожить так, чтобы она была наполнена чем-то конкретным. Если человек к определенному возрасту подходит только с мечтами и планами – значит, с ним что-то уже не так. Надо делать конкретное и осязаемое.

Текст: Ия Клодт, Анна Митькова

Популярные статьи

Эстетика и функциональность

Олег Клодт запускает авторскую коллекцию мебели с MODENATURE