Архитектурное бюро Олега Клодта отмечает 20-летний юбилей. За прошедшие годы бюро росло и развивалось, создавая не только неповторимые интерьеры мирового класса, но и коллекции авторской мебели, текстиля, ковров, света и обоев. Творческий тандем руководителей бюро – Олега Клодта и Анны Агаповой – стал движущей силой всей команды. За это время нам посчастливилось сотрудничать с невероятно талантливыми, яркими и креативными специалистами по всему миру. Мы гордимся, что они стали не просто нашими партнерами и соавторами коллекций, а настоящими единомышленниками.

Мы продолжаем рубрику «20 // 20», в которой знакомим вас с коллегами и друзьями – художниками, дизайнерами, мастерами, рассказываем об их вкладе в наш успех и раскрываем профессиональные секреты создания произведений современного искусства.

Наша сегодняшняя гостья – Евгения Микулина, бывший главный редактор журнала Architectural Digest, основательница влиятельного медиа-ресурса designchat.com, посвященного дизайну и архитектуре.

— О чем вы мечтали в детстве?

— Может прозвучать странно, но в детстве я мечтала быть вдовой великого человека с двумя детьми. Я не шучу сейчас. Это была одна из моих самых распространённых фантазий в 12 лет.

— Какая была первая профессия, о которой вы задумались?

— С 10-и лет я твёрдо планировала заниматься театром, собиралась быть актрисой и там, собственно говоря, встретить того самого великого актера. После, когда мне исполнилось 15, обнаружилось, что у меня очень хороший певческий голос, я стала тренироваться петь и готовиться стать певицей и вдовой великого певца. Потом мне стало лень этим заниматься, потому что в театре очень сложно пробиваться, придя совсем из другого мира. Несмотря на это, после окончания школы я попробовала поступить в театральный, но поняла, что это не мое и ушла в другую сторону. Много лет спустя я осознала, что мне просто нужно было поступать не на актерский, а на режиссерский.

— Архитектурное образование родителей как-то повлияло на ваш выбор вуза – МАРХи?

— Естественно, повлияло. Мои родители не просто архитекторы – они преподаватели МАРХи, профессора. Я постоянно наблюдала не только их работу и практические проекты, но и бесконечные диссертации их аспирантов, которые приходили к нам домой консультироваться. Быть архитектором, жить среди архитекторов – это было абсолютно естественное состояние для меня, но никакой особой тяги к этой профессии я не испытывала. После школы я пошла работать методистом-переводчиком, потому что хорошо знала английский. И тогда же поняла, что с образованием надо поступить прагматично: МАРХи был знакомым и понятным местом, поэтому я собрала мозги в кучку и поступила.

— Учиться там вам нравилось?

— Да, я считаю образование в МАРХи одним из лучших в архитектуре, какое только можно представить, ведь оно абсолютно идеально сбалансированно. После выпуска ты умеешь считать, так как без этого ты не сможешь построить ни одну конструкцию; ты умеешь читать, потому что без этого у тебя нет знания культуры; и ты умеешь работать руками, так как там много чего нужно делать самому. Очень достойное архитектурное образование!

— В одном из интервью вы сказали: «По образованию я архитектор, по призванию – писатель». Думали вы когда-нибудь сменить профессию?

— Я, на самом деле, не меняю профессию и по сей день. В МАРХи я закончила кафедру теории и истории архитектуры – и, строго говоря, являюсь архитектурным критиком. С тех пор по специальности и работаю, хотя бывает, пишу всякую «белиберду», помимо профессиональной. Честно говоря, хотела бы дожить до момента, когда за эту «белиберду» будут платить достаточно денег – тогда можно будет серьезно подумать о смене профессии.

— У вас была очень творческая семья. А со своими детьми вы уже обсуждали профессиональное будущее?

— К счастью, моя старшая дочь, которой уже 16, не хочет быть творческим человеком. Она планирует стать Президентом Российской Федерации и подходит к этому делу очень практично. Это не из серии: «Когда я вырасту, я буду космонавтом…», нет! Она собирается получить юридическое образование в сфере Political Science и довольно серьезно заниматься вопросами общественного устройства. А моей младшей дочери скоро исполнится четыре. Вчера она хотела быть летучей мышью, а большую часть времени планирует стать принцессой.

— Расскажите о вашем творческом пути, который привел вас в 2002 году в Architectural Digest.

— На последних курсах института я уже писала статьи в разные около-архитектурные журналы, поэтому, а когда закончила МАРХи, в журнале «Проект Россия» очень удачно открылась вакансия редактора. Этот журнал тогда выходил раз в три месяца, и поэтому все работали не спеша. В редакции мне дали первое задание, довольно большое – собрать со ста участников конкурса «Золотое сечение» всю информацию по их проектам. Это задание я выполнила за неделю. В журнале, конечно, все обалдели – они не привыкли, что все происходит так быстро, и очень обрадовались. Так я начала работать и постепенно стала заместителем главного редактора. Проработала довольно длительное время. И вот, в России решили запускать журнал AD, искали архитектурного редактора – и позвали меня. Однако озвученные условия меня совершенно не устроили, о чем я прямо сказала. AD ушли думать и вернулись уже с совсем другим предложением, которое я приняла. Откровенно говоря, они меня просто купили (смеется). Так в июле 2002 года я ушла работать в AD простым редактором, в сентябре 2002 года вышел первый номер, и к Новому году я уже была заместителем главного редактора. Секрет успеха – работоспособность!

— Интервью считается одним из сложнейших жанров в журналистике. А как для вас?

— Когда ты берешь интервью, самое сложное – перестать болтать самой. Ты сидишь с интересным человеком, и всё, чего тебе хочется от жизни – разговаривать с этим человеком. Но поскольку это интервью, которое является возможностью этому человеку высказаться, очень важно молчать и слушать. У меня есть несколько приемов, которые упрощают интервью. Например, если ты вообще ничего не знаешь про гостя, разговор начинаешь с прекрасной фразы: «Мы все знаем ваши великолепные достижения. Расскажите, что особенно ценно именно для вас?» Человек начинает отвечать, а ты параллельно вспоминаешь, кто он такой и что сделал. Также всегда хорошо работают вопросы: «Ваша самая большая неудача?», «Ваш самый большой успех?», «Ваше самое маленькое здание?», «Самое большое здание?» А мой любимый вопрос, когда интервью выходит совсем скучным: «Вопрос, который вам никогда не задавали, но вы всегда хотели его услышать?»

— Работая в AD, вам приходилось выбирать работы для публикации, тем самым выделяя одних дизайнеров на фоне других. Насколько сложно брать на себя такую ответственность?

— Во-первых, есть некоторый качественный ценз, набор профессиональных свойств, которые видны в проекте и говорят, что это хороший проект. Одно из них – отсутствие фейков. Дальше начинается подбор проектов для издания, и это уже не вопрос выбора одного дизайнера или другого. В каждом выпуске издания должны присутствовать проекты максимально разные по стилю: один – прованс, одна – классика, один – модернизм, один – минимализм, и так далее. Это нужно, чтобы любой купивший журнал человек обязательно нашел в нем хоть что-то, что ему нравится. У всех вкусы разные, всем сразу угодить сложно, поэтому, если ты сделаешь полностью минималистический номер, ты оттолкнешь людей, которым нравятся какие-то более мягкие вещи. Поэтому так важно соблюсти этот баланс. Далее из проектов, которые поступили в редакцию и были признаны достойными, редакция в порядке живой очереди отбирает проекты по стилю для следующих выпусков.

— Однажды вы работали над номером AD вместе c Филиппом Старком. Он вас чем-то удивил?

— Мы выбрали Старка, потому что это самое большое имя из всех возможных. Наше знакомство произошло достаточно неожиданно. Он приехал презентовать какой-то проект, я буквально поймала его и сказала, что мы хотим сделать с ним номер. На мое великое удивление, он просто сказал: «Хорошо, пришлите тезисы» – и так завязалась работа.

Старк удивил меня тем, что абсолютно нестандартно мыслит. Его подход к жизни действительно прагматичный, но при этом он всегда по-настоящему обаятельный. Хотя, если говорить, что меня по-настоящему поразило… Мы сделали для этого номера специальную обложку с его портретом, провели очень дорогую съемку, с компьютерной графикой, которая намекала, что Старк – мутант. Мы хотели сделать обложку, как у Esquire, но руководство запретило мне ставить на обложку AD «бородатого мужика», потому что это не подходило нашей концепции – на обложке AD должна быть мебель. Нам пришлось сделать две обложки: лимитированный тираж не для продажи с портретом Старка, а другой – с какой-то интерьерной фотографией. И, как бы я его не оттягивала, пришел момент, когда мне нужно было объяснять Старку, что на обложке его не будет. Тогда меня по-настоящему поразило, что он не устроил никакого скандала, а просто сказал: «Не вопрос, просто пришлите мне в Париж часть тиража со мной, чтобы я мог показывать знакомым». Это было классно, потому что отсутствие истерики у звезды такого масштаба – это серьёзно!

— С какими еще знаковыми фигурами в сфере архитектуры, дизайна вам было бы интересно поработать?

— Самое удивительно, что я за свою профессиональную карьеру уже почти со всеми поработала. Сейчас всё настолько размылось – все постоянно что-то выпускают, постят. Я бы сделала что-то с Ником Хасламом. Не важно, что именно. С людьми такого масштаба хочется просто поработать – и не так важно над чем. В этом мире очень важно соприкасаться с прекрасными людьми.

— Какие тенденции в развитии интерьерного искусства вы заметили в последнее время? Что-то стало для вас неожиданностью?

— Я считаю, что слово «тенденции» не может быть применено к интерьерному искусству. Есть социально значимые истории – такие, как экологические материалы, искусственные материалы, возобновляемые вместо не возобновляемых, нано-технологии в прошивке тонких швов. Но это, скорее, не тенденции, а инновации. А то, что называется тенденциями в популярном смысле этого слова (цвета сезона, латунные ножки) – это расширенное торговое предложение. После вся эта одинаковая продукция называется трендом и повсеместно распространяется, но это не тенденция, а тренд.

— По вашему мнению, искусство может обидеть?

— Да, конечно, может. Настоящее искусство настолько эмоционально заряжено, что оно, скорее, может не обидеть намеренно, а чем-то задеть человека за чувствительное место, из-за чего это может восприниматься как личная боль.

— Несколько лет назад вы создали свой собственный проект – designchat.com, который сейчас становится очень влиятельным ресурсом. Не страшно было так круто развернуть карьеру и начать что-то новое?

— Наш девиз – слабоумие и отвага (смеётся)! У моего любимца Тони Старка, персонажа комиксов Marvel, была прекрасная фраза на пресс-конференции, когда он вернулся из Афганистана: «Я осознал, что стал заложником системы, погрязшей в собственной безответственности». Вот и я, проработав в интерьерном глянце 16 лет, поняла, что обслуживаю систему, с которой не согласна, которая движется не туда (и в коммерческом, и в идеологическом плане). Поэтому я ушла и запустила свою собственную площадку, где я могу говорить о том, о чем не получается говорить в глянце. На тот момент я чувствовала в рынке коммерческий потенциал другого взаимодействия медиа с рынком. У нас все в процессе, мы же еще молоденькие. Медиа начинает хорошо работать через три года, нам сейчас два, и уже это похоже на правду.

— Расскажите о вашем знакомстве с творчеством Олега Клодта и Анны Агаповой. Вы помните первый совместный проект?

— О самом Олеге я услышала достаточно давно, еще в университетские времена – ученик с такой фамилией был известен в культурной среде. Первая работа, которую я помню – загородный дом, который был прислан в редакцию AD. Это был очень интересный проект, сделанный в необычной манере, который сильно выделялся на фоне остальных. Его отличительной чертой было покрытие из темной фанеры, которое выглядело очень эффектно, архитектурно и оригинально. По этому проекту сразу стало понятно, что за творчеством этого бюро надо следить.

И было прямо удовольствием видеть, как каждый новый проект становился все лучше и лучше. Я люблю такие истории, люблю, когда на моих глазах происходит что-то правильное. А это именно такая история!

— У вас есть любимый проект бюро Олега Клодта?

— Мне очень нравится квартира Олега, которую он недавно показал, но она не характерна для его стиля. Также мне запомнились загородные дома в Быково и на Рублевке. Мне нравится, как развивается эта марка, логичность и правильность вашего пути. Сначала просто интерьеры, затем коллекция предметов мебели и света, линейка текстиля, филиал в Лондоне… Для многих бюро уже стало лондонским – это такая совершенно английская, я бы сказала, интерьерная история. А шотландские коллекции настолько прекрасны, что у меня даже слов нет.

— Как бы вы охарактеризовали стиль Олега и Анны?

— Это то, что называют современной классикой, то, что возникает в моей голове, когда говорят про английский стиль. В интерьере важен баланс между тем, как пространство построено, и тем, как оно заполнено на тактильном и колористическом уровне. Это взаимоотношение и интонация в интерьерах бюро Олега Клодта всегда идеально соблюдены.

— Вам близок этот стиль?

— Да, очень. Кому не нравится обстановка уютного английского дома? Это своеобразный идеал, который в нас вскормлен приключенческими романами, фильмами и детективными сериалами про Пуаро.

— Совсем недавно, 14 октября, открылась фотовыставка «Интерьер – это искусство», где вы выступили куратором. Какие ещё проекты планируете в ближайшее время?

— У нас много всего планируется! На этой выставке я, как куратор, и Ассоциация дизайнеров и декораторов интерьеров России собрали работы 51-го ведущего российского дизайнера, отснятые лучшими фотографами. Я отобрала эти 51 картинку, чтобы показать, насколько фотографии интерьера могут быть прекрасными, насколько это может быть значимо и красиво. Мы сделали проект с огромным удовольствием и, между прочим, эти фото можно купить. Так вот, если говорить о будущем… Во-первых, я хочу, чтобы эта выставка стала регулярной. Во-вторых, также я хочу сделать книжку про русский интерьер, в которую включу все эти работы.

— Что для вас самое важное в жизни?

— Очень важно понимать, что ты живешь. Счастливые дети бывают, когда счастлива их мать, а матери, чтобы быть счастливой, нужно чувствовать: всё, что она делает – она делает не зря. Самое важное – сохранять некоторый баланс между семьей и профессиональной востребованностью.

— Поделитесь, как вы сохраняете этот баланс?

— Я никогда не задерживаюсь на работе чаще двух раз в неделю. Я никогда не работаю по выходным. Я беру детей на работу, когда есть возможность. Это всегда тайм-менеджмент в плане расстановки приоритетов, потому что я знаю, что нет ничего важнее, чем самой уложить ребенка спать.

— О чем мечтаете сейчас?

— Прямо сейчас я больше всего хочу сделать ту книжку, о которой говорила выше… Возможно, отсутствие какой-то глобальной мечты свидетельствует, что у меня всё, в принципе, неплохо (улыбается).